Лес повешенных лисиц

Иерархия финской армии поддерживалась офицерскими женами.

Но в это время суток в Осло невозможно поймать такси, так что героической норвежской армии пришлось сдаться немцам.

У Ойвы Юнтунена было тридцать шесть килограммов золота. Три слитка по двенадцать килограммов. Собственно говоря, они были не его, однако отказываться от них он не собирался. Он к ним привык, глубоко привязался. И немудрено: одна унция (чуть больше тридцати граммов) этого золота высшей пробы стоит четыреста долларов США.

Неделю или две он зарабатывал себе на жизнь, убирая с песчаных дорожек парка то, что оставляли после себя песики этих хурри, как презрительно называют шведов финны.

– В худшем случае уплачу за это ерундовый штраф, да и то вряд ли.

Может, майор сумасшедший? Само по себе это ненаказуемо. За сумасшествие людей нельзя даже штрафовать. Вот ведь как заведено: за неосторожность за рулем тебя штрафуют, а за неосторожность в жизни – ничего.

Она подумала, что, проснувшись, мужчины в любом случае потребовали бы завтрак. Мужики они такие, если им удалось заполучить в дом женщину.

В памяти у Наски сохранилось о Киурели только то, что он был так-то хорош, только иногда поколачивал ее. И все же Наска предпочла бы оставить Киурели при себе: как-никак тяжело растить детей без отца.

Про себя майору пришлось признать, что у Ойвы Юнтунена есть причины ему не доверять. И он принялся строить себе тюрьму.

Майор Ремес знал, что он – солдат, бесстрашный и жестокий мужчина. Его уничтожила мирная жизнь.