Если о нас узнают

Я стискиваю руку Рубена, и он сжимает мою в ответ. Когда мы подходим к фанатам, меня посещает стойкая мысль: у нас все получится.
Это не будет лишь нормально или хорошо.
Все будет просто замечательно

– Мы вам перезвоним.
– Что?
Не уверен, что он когда-либо слышал это раньше.
– Мы рассмотрим ваше предложение, – отвечает Рубен, его голос спокоен. – Однако вы фактически разорвали с нами отношения.
– Я…
– Итак, – произношу я, прерывая его. – Группа рассмотрит поступившие предложения. Когда мы будем готовы, наши адвокаты свяжутся с вами.
– Джон…
– Прости, папа, это просто бизнес. Пока.
Экран Джона становится

расстроенным.
– Он в порядке, – отвечает Энджел, махнув рукой. – Рубен сделал ему искусственное дыхание.
– Ты можешь не делать этого хотя бы пять секунд? – спрашивает Зак. – Я в порядке, вообще-то

Ведь все хотят, чтобы мир видел их такими, какие они есть на самом деле. Проблема не в правде. Проблема в том, что открыть правду миру не всегда безопасно

Боже, наконец-то, – выдыхает он между поцелуями, и я почти теряю рассудок, обхватив его шею и прижав к себе

Гнев исчезает с лица мамы. Папа кивает, но это жесткий кивок, суровый.
Наконец, слезы наворачиваются на глаза. И я не пытаюсь бороться с ними.
Впервые за очень долгое время я просто позволяю им бежать по лицу.
– Они выключили мой микрофон, – беспомощно повторяю я

Мы стоим здесь и делимся этим с вами, потому что любим вас. Мы вам доверяем. Мы уважаем вас. Самое главное, мы считаем, что вы заслуживаете от нас большего, чем просто хорошо поставленное шоу

Самая большая ложь в том, что Рубен – мой парень. Мы вместе уже некоторое время.
Шум, доносящийся из толпы, – это не тот шум, который я когда-либо слышал раньше. Я не могу точно определить эмоции, положительные они или отрицательные. Лучшее слово для этого, вероятно, просто «шок»

Но я больше не собираюсь быть кроликом. Сегодня я гребаный волк

Я чертовски хорош. И теперь все это знают