Люся, стоп!

На съемке я тоже не могла удержаться от смеха. Нет, ну правда, — то, что сучка, ей не обидно, а вот что крашеная… Как это чисто по-женски.

Не помню, что в антракте была «Скорая», что приезжал мой спортивный врач, поил меня крепким подбадривающим кофе. Но четко помню, что в светлом костюме оставалась в темно-синих колготках. Вот этого я себе не простила.

В роли я не пою, но без внутреннего лейтмотива, который звучит рядом с текстом, нет ни одной роли. Как нет ни одной роли, где бы на тот момент я не пользовалась иногда даже жуткими духами. «Старые стены» – лейтмотив «Фанни Валентайн». Духи – «Белая сирень». «Сибириада» – лейтмотив «Утомленное солнце». Духи – «Шипр», мужские духи. Ей, героине, они нравятся. Она курсирует от Сочи до Салехарда. Вокруг одни мужчины. Пахнет «Шипром», она привыкла. Я их перемежала с «Красной Москвой». «Идеальный муж» – лейтмотив вальса Билла Эванса. Духи – «Мадам Роша».

Это был семьдесят девятый год. Журнал «Иностранная литература» – дефицит, подписаться нелегко. Советский человек, привыкший к запретам, не мог себе представить, как это не прочесть «Колеса» А. Хейли, «Кентавра», «Над пропастью во ржи» Сэлинджера… У многих листки из журналов приклеены в больших тетрадях. В «Иностранке» я открыла очень близкого для своей души и разума писателя Хулио Кортасара. Всего два рассказа – «Южное шоссе» и «Преследователь». Они меня просто взорвали.

Какие мои основные пункты беспокойств и волнений на тот июльский день 1997 года? Только бы не было голода и пустых прилавков. Только бы демократия не зашла еще дальше за пределы. Только бы не было катастроф и жертв. Про заказные убийства смотреть тяжело. На весь день настроение пропадет. В новостях «взрывов» вроде нет.

Меня спросили: «Что такое, по-вашему, денди?» Если из западных звезд – то это Дэвид Боуи. По тому, что на нем надето, я могу определить тенденцию в моде на завтра.

На Бродвее в театрах нет гардеробов. Тут театр начинается не с вешалки, а прямо с первых аккордов и первых реплик. Свои пальто зрители держат на коленях или на спинках кресел. Не по-нашему. Непривычно. После спектакля в гардероб нет очереди. Сразу все выходят на улицу. Тоже не по-нашему. Тоже непривычно.

Оказывается, во времена Чингисхана самое страшное наказание было за преступление с формулировкой: «За обман доверившегося тебе».

Так важно, когда характер и одежда поют дуэтом. Наверное, потому так мало настоящих моделей.

Это жестоко, но, может быть, следует хоть раз побалансировать между жизнью и смертью, чтобы сразу увидеть обе стороны. И увидишь все как есть: и что ты такое, и кто окружает тебя.