Вещи, которые они несли с собой

Стоя на коленях над входом, он попытался сосредоточиться на Ли Странке и на войне с ее опасностями, но его любовь была слишком сильна для него, у него не было сил, он хотел дышать ее легкими и ее кровью, чтобы их вдавило друг в друга, хотел, чтобы она одновременно была и не была девушкой, хотел знать о ней все самое сокровенное. Откуда у нее стихи, печаль, серые глаза, почему она одна. Не в одиночестве, а одна, едет на велосипеде по дорожке, сидит в кафе и даже танцует - она и танцевала одна, и это наполняло его любовью.

Делать обобщения относительно войны - все равно, что делать обобщения относительно мира. Почти все правда. Почти все вымысел. Странность войны в том, что вы никогда не будете живы больше, чем когда находились одной ногой на том свете. Вы различаете то, что имеет значение. С чистого листа, как в первый раз, вы любите лишь лучшее в себе и в мире, все, что может быть потеряно. В час ночи вы сидите в своей ячейке и наслаждаетесь видом широкой реки, становящейся розовато красной, и горами позади нее; хотя утром вы должны будете пересечь эту реку и идти в горы и делать ужасные вещи и, возможно, умереть, даже так, вы получаете удовольствие от изучения изумительных цветов реки, вы чувствуете удивление и трепет во время заката, у вас сильно щемит в груди от мысли, каким мог бы быть мир и каким он всегда будет, но не сейчас.

С того берега меня окликали родители, сестра, брат, весь городок, торговая палата, учителя, подружки, приятели. Как на спортивном состязании, когда тебе все кричат и подгоняют со скамей стадиона. Жара, как на стадионе, запахи жареных сосисок и кукурузных зерен. По берегам Дождевой, сидя на скамьях, подпрыгивали и орали загорелые длинноногие девчонки в спортивных кепках и парни с плакатами и мегафонами. Толпы болельщиков раскачивались из стороны в сторону. Оркестры наяривали воинственные марши. Там были мои дядья и тетки, Авраам Линкольн и святой Георгий-Победоносец, девочка Линда, скончавшаяся от опухоли мозга, когда мы учились в пятом классе, несколько сенаторов, слепой поэт с восковой дощечкой и президент Джонсон, Гек Финн и Эбби Хофма

Я шел на войну, чтобы убивать и, может быть, самому погибнуть, лишь оттого, что не нашел в себе силы не идти.

шел на войну, чтобы убивать и, может быть, самому погибнуть, лишь оттого, что не нашел в себе силы не идти.

Но вся беда в том, что вместо тебя твою войну выбирает призывная комиссия.

Делать обобщения относительно войны - все равно, что делать обобщения относительно мира. Почти все правда. Почти все вымысел. Странность войны в том, что вы никогда не будете живы больше, чем когда находились одной ногой на том свете.

Война - это ад, но это даже не половина ее значения, поскольку война - это еще и тайна, и ужас, и приключение, и мужество, и открытие, и святость, и жалость, и отчаяние, и стремление, и жизнь. Война омерзительна; война весела. Война захватывающа; война - кропотливая работа. Война делает вас мужчиной; война делает вас мертвым.

Вот что надо бы объяснить: он был гораздо храбрее, чем думал про себя раньше, но далеко не так храбр, как ему бы хотелось. Тут именно оттенки важны. Макс Арнольд, любивший рассуждать о тонких материях, понял бы его. Отец, знавший все сам, кивнул бы.

Иной раз ты способен на подвиг, идешь прямо на вражеский огонь, а после, когда вся обстановка вокруг несравнимо легче, огромных усилий стоит не закрывать глаза.