Социальная справедливость и город

предположение, что принципы социальной справедливости имеют­ прямое отношение к применению пространственных и географических принципов в городском и региональном планировании.

Один из способов убедиться, что субкультура не придает никакой ценности открытому пространству, — это отказать субкультуре в опыте открытого пространства вовсе.

-первых, любая теория перераспределения реального дохода должна включать кросс-культурные сравнения. Во-вторых, решения о размещении и распределении благ и услуг в городской системе — Парето-несопоставимые. Поэтому весьма проблематично сравнивать ценность, скажем, открытого пространства в разных частях города

произойти, демонстриру­ется опросом об отношении к загрязнению воздуха в Сент-Луисе: в пригородных районах заметна очевидная обеспокоенность загрязнением воздуха, а в центральных районах, где проблема стоит наиболее остро, мнение на этот счет слабо сформировано. В центре города настолько много других проблем (безработица, недостаток жилья, зон отдыха и т.д.), что негативные стимулы от загрязнения воздуха практически не замечаются. Формирование установок, таким образом, зависит от определенной конфигурации стимулов, существующих в определенном городском контексте. Когда развивается культурное разнообразие и образуются барьеры для передвижения, культурное расслоение в городской системе идет полным ходом (Thompson, 1965, 106). Культурные установки у жителей центра всегда отличались от установок жителей пригородов, и нет ощущения, что различия эти стираются. Поэтому мне трудно принять тезис Маркузе (Маркузе, 1994) о том, что культурные ценности становятся все более однородными (и поэтому общество лишается сил, стремящихся его изменить), или эквивалент этого утверждения в отно

Небольшая кучка влиятельных субкультур в городской культуре определяет систему стимулов для всех других субкультур. Большинство субкультур в городской системе плохо контролируют различные конфигурации стимулов (ви­зуальных, кинестетических, социальных и т.д.) в разных частях городской территории, что, вероятно, создает достаточно резкие культурные различия. То, что может

Соображения практического характера делают почти невозможным использование каких-либо источников информации, кроме внешнего поведения, когда речь заходит о больших группах населения в таких исследованиях, как, например, изучение поездок на работу или за покупками, поскольку масштаб анализа здесь общегородской.

Леви-Стросс (Леви-Стросс, 2001) показал, как пространственная планировка целой деревни в примитивной культуре может отражать в деталях мифологию людей и социальные отношения между разными группами населения. Планировка типичной деревни XVIII века в Англии дает нам множество подсказок относительно существовавшего тогда социального порядка с его двумя источниками власти — церковью и дворянством.

Город в целом, даже его современная аморфная версия, все еще обладает этим символическим качеством. Не случайно церковные шпили и колокольни парят над Оксфордом (город строился в годы владычества церкви), в то время как эра монопольного капитализма подарила человечеству здания компании “Крайслер” и “Чейз-Манхэттен-банка”, которые нависают над Манхэттеном. Это грубоватые примеры, и взаимодействия между пространственной формой, символическим значением и пространственным поведением, вероятно, более сложные.

Важно, чтобы мы понимали эти взаимодействия, если не собираемся (процитирую опять Уэббера) “реконструировать когда-то спланированные городские формы, соответствующие социальной структуре прошлых эпох”

если мы хотим понять пространственную форму, мы должны сначала исследовать символические качества этой формы.