Всеобщая теория забвения

Роман, как часы с движущимися фигурками, в свой час из дверки выезжает персонаж со своей историей, а в определённый час открываются все фигуры, и все, что казалось непонятным по одиночке, обретает смысл в целом.
Пытаться представить себя на месте героини - немыслимо. В отличие от персонажей «Коллекционера» и «Комнаты» она добровольно запирает себя кирпичной стеной от окружающего мира (и революции в Анголе). Кто знает, может это ее и спасло? Или же в обмен на безопасность она лишилась чего-то неуловимо большего? Стоит ли учиться забвению, или забыть - значит сдаться?
Разбавляют мрачную картину отрешения Луду от мира алмазные голуби, пёс-альбинос и поющий бегемот

«Речи не кормят. Свежие овощи и наваристый суп, хотя бы раз в неделю,  – вот что нужно народу. Мне интересны только те революции, которые начинают с того, что сажают народ за стол.»
Эта книга лабиринт историй) ты попадаешь в него где то в середине и постепенно тебе открывается не просто дорога, ведущая к выходу, но и люди,оказавшиеся на других тропках и даже весь лабиринт целиком как на ладони - но это уже в самом конце)

"Всеобщая теория забвения", Жузе́ Эдуарду Агуалуза, (ангольского креола, потомка португальских поселенцев) - 130 страниц о добровольной самоизоляции и гражданской войне.
В семьдесят четвертом году Португалия дала независимость своим колониям, в том числе и Анголе. Событие получило название "революция гвоздик", и добром это не кончилось: в Анголе началась гражданская война, длившаяся 27 лет.

Так вот, все эти годы в одном из домов в престижном районе Луанды, пряталась одинокая, напуганная мародерами португалка Луду, добровольно замуровавшая себя в квартире, в которой когда-то прислуживала своим исчезнувшим сестре и зятю. Овчарка Призрак, обезьяна Че Гевара и украденные у соседей с нижнего этажа куры, долгие годы были были ее единственной компанией. Луду вела дневники, обустроила огород, рисовала на стенах, научилась охотиться на птиц, подсматривала за жизнью соотечественников с балкона, жгла паркет и мебель, читала те книги, которые не ушли на растопку, добывала еду. Ее способности выживать могут позавидовать самые матерые сурвивалисты.

У Луду есть прототип. Женщину звали Лудовика Фернандеш Ману, она умерла в одной из клиник Луанды в возрасте 85 лет, а ее дневники, письма и фотографии стен квартиры, исписанных и изрисованных углем попали к Агуалуза, но свою книгу он называет художественным вымыслом. И это понятно, потому что невозможно написать правдивый роман о такой жизни, читатель захлопнет книгу на двадцатой странице.