Орнамент и преступление

Ибо каждый город имеет тех архитекторов, которых заслуживает

У художника нет поддержки большинства живущих. Его царство — будущее.

Каждый материал имеет свой собственный язык формы, и ни один материал не может претендовать на формы другого.

О культуре страны можно судить по степени размалеванности стен в сортирах

И только когда будет преодолено великое недоразумение, что искусство можно приспособить к какой-то цели, когда из лексикона народов исчезнет лживая расхожая формула «прикладное искусство», только тогда мы обретем архитектуру нашего времени. Художник должен служить только самому себе, архитектор — всеобщему благу.

Означает ли это, что дом не имеет отношения к искусству, а архитектуру не следует рассматривать в ряду искусств? Да, означает. Лишь очень малая часть архитектуры относится к искусству — надгробие и памятник. Все прочее, все, что служит некой цели, следует исключить из царства искусства.

Допустим, на время допустим. Но разве вам никогда не бросалось в глаза странное соответствие внешности человека — внешности дома? Разве не подходил готический стиль к парадному средневековому костюму с фестонами и зубцами? А алонжевый парик Людовика XIV — к стилю барокко? Так почему наши нынешние дома не подходят к нашей одежде? Из боязни однообразия? Но ведь старинные постройки в пределах одной эпохи и одной страны вовсе не отличались разнообразием. Они были настолько однообразны, что благодаря этому однообразию мы можем сегодня сортировать их по стилям и странам, по народам и городам.

чтобы оставаться на линии развития, нужно стать еще намного проще. Нужно заменить золотые пуговицы черными.

Общеизвестно: каждое произведение искусства имеет настолько сильные внутренние законы, что может явиться только в одной-единственной форме.

Из-за архитектора зодчество низвелось до графического искусства. Наибольшее число заказов получает не тот, кто умеет лучше строить, а тот, чьи работы лучше смотрятся на бумаге. А эти двое — антиподы.