Пустошь

Анна сняла рацию с записывающего устройства и нажала на кнопку.

— Я слышу тебя, Майкл…

Она заплакала, роняя слезы на праздничное платье.

— Ты говори. Говори со мной! Не бойся — я буду ждать. Всегда. Всю жизнь. Я тоже — очень — люблю тебя — Майкл!

Голос был такой, каким она его запомнила: напряженный, немного печальный — родной голос. Слова прозвучали четко, и врезались в ее сознание, как образы, вернув с неожиданной отчетливостью видение большого зала, Майкла, сидящего за длинным пультом, узкую комнату. «Не плачь», — сказал он ей. — «Ты же умница. Знаешь, кажется я понял — я…».

— …люблю тебя.