bookmate game
Алексей Зыгмонт

Святая негативность. Насилие и сакральное в философии Жоржа Батая

Berätta för mig när boken läggs till
För att kunna läsa den här boken överför filer i EPUB- eller FB2-format till Bookmate. Hur laddar jag upp en bok?
Книга религиоведа Алексея Зыгмонта представляет собой оригинальную интерпретацию мысли радикального французского интеллектуала Жоржа Батая, сосредоточенную вокруг его концепции тождества насилия и сакрального. Используя полный корпус аутентичных источников и редкие материалы, которые мало комментировались исследователями — переписку, архивные документы, тексты радиовыступлений, — автор прослеживает эволюцию этой идеи от его ранних литературных произведений до общественно-политических проектов (Контратака, Ацефал, Коллеж социологии) и поздних околонаучных трудов. Центральным мотивом философии Батая автор считает десубъективацию — разрушение субъекта ради единения с другими и мировым целым.
Den här boken är inte tillgänglig just nu
361 trycksidor
Har du redan läst den? Vad tycker du om den?
👍👎

Intryck

  • Фелиция Белковаdelade ett intryckför 2 år sedan
    👍Värt att läsa

  • Олеся Ковалеваdelade ett intryckför 6 år sedan
    🎯Givande
    💤Trrrrrråååkig!

Citat

  • Дарья Хохловаhar citeratför 5 år sedan
    Винсент Декомб в своей работе «Тождественное и иное» (1978) представляет этот семинар как своего рода «мат­рицу» всей французской мысли XX века, оказавшую серьезнейшее влияние, например, на таких мыслителей, как Ж.-П. Сартр, М. Мерло-Понти, Ж. Ипполит и многих других13. По его словам, Батай также принадлежал к поколению «трех „H“» (Hegel, Husserl,
  • Фелиция Белковаhar citeratför 2 år sedan
    отчетливо это непонимание было выражено Жаном Бодрийяром, обратившим батаевский императив сакрального насилия в апологию терроризма: теракты для него — «модель символического насилия, которое в ней запрещено, единственный вид насилия, который система не может осуществить, — насилие своей собственной смерти», — пишет он в эссе «Дух терроризма» (2001)678. Перевести эту фразу на язык Батая нетрудно: «система» здесь — это профанное, насилие и смерть — чуждые ей сакральные элементы, подрывающие ее изнутри. Если читать его невнимательно, такая трактовка и впрямь может прийти в голову; отчасти он и сам ставит себя под удар, описывая жестокие архаические обряды ацтеков, индусов или тибетцев — это, может быть, даже рушит всю его теорию. Однако вот что он ясно пишет в «Чистом счастье»:
    Представляется, что есть два рода Насилия.
    Жертва первого оказалась обманута.
    Это Насилие несущегося на всех парах поезда, которое свершается в момент смерти того отчаявшегося, что добровольно лег на пути.
    Второе присуще змее или пауку — ибо есть что-то в них, что несовместимо с порядком, что заключает в себе возможность бытия и ошеломляет. Оно не огорошивает ударом по голове — оно скользит, лишает опоры, парализует и завораживает, а мы ничего не можем ему противопоставить.
    Этот второй род Насилия сам по себе является воображаемым. Поэтому подлинный образ насилия — насилия безграничного, бесформенного и лишенного качеств — я всегда могу приравнять к Богу679.
  • Фелиция Белковаhar citeratför 2 år sedan
    Отличаясь от насилий в животном мире, война развила свою собственную жестокость, на какую звери не способны. Например, перед боем, часто завершавшимся истреблением врага, происходила казнь пленных. Такая жестокость — специфически человеческий аспект войны […] …на войне немыслим возврат к животному состоянию, окончательное забвение пределов. Всегда остается что-то такое, чем утверждается человеческий характер насилия — пусть даже самого неистового672.

I bokhyllorna

fb2epub
Dra och släpp dina filer (upp till fem åt gången)