N-P

Японские баранки

Ну... японские баранки гну. Примерно такое впечатление опосля прочтения. Терпеть ненавижу псевдозагадошное чтиво, то есть. Кабы не некоторая поэтика слога, оценка была еще ниже, пожалуй.
О чем, про что.

Она любила. А он был летчик, то есть переводчик. И вошел в мертвую петлю, то есть нарвался на оченно коварный текст. И сделал японческий роскомнадзор. Пришло время ей страдать. Но страдала она как-то странно. Мне что-то было никак не понять, не проникнуться, не продраться через ея муки. Видимо, сказывается разница наших культур с ёсимото.

Причем, у автора коварного текста с проживанием на планете земля тоже как-то не сложилось. Но он оставил опосля себя эти самые коварные тексты и, как минимум, троих отпрысков. И все они, включая буквы, нарвались на главгершу в оченно оригинальной манере, и так у них все загадошно и коварно и продолжалось в смысле общения.
Часто ходили в кафе, подробно питались, чрезвычайно подробно напивались, вздыхали о загадошности коварных текстов. А небо над летней японией неистово голубело, словно бы призывая к чему-то тайному и запретному. Вооот.

Оно, кстати, и было. И тайное, и запретное, ага. О, этот странный японческий инцест в интерпретации ёсимото. Я прям призадумалась и по результату решила немного поплеваться. Тьфу. Еще раз: вооот.
А еще были намеки на лесбийский вопрос. Но как-то не срослось. Даже не знаю, что же помешало развить столь многообещающую тему. Ну да, и ладно, то есть, черт с ней.

О концовке книги. Она очень-очень-очень драматичная. Больше никто не умер, и это плохо, потому что как-то странно. Тексты-то коварные, убийственные. Неужто выдохлись в процессе таскания по разным читателям? И лето как-то внезапно кончилось, все персы зачем-то разбежались в разные стороны, а небо пошто-то перестало голубеть. Такая вот японческа трагедь.

Подозреваю, что ёсимото спасла своему издателю жизнь. Как минимум. Иначе печатать такое...