Валерия Чернованова

свещая столовую улыбкой не хуже летнего солнца (то сейчас наверняка нервно покуривало косячок в сторонке), предложила Наташа.

исполняла роль, как в том самом известном балете, девятого лебедя в пятом ряду.

— Семь жён? — с ужасом уточнила я, живо представив себя в роли секс-рабыни незнакомого живодёра.

Жестокосердным, подозреваю, его прозвали не за большое доброе сердце и любовь к ближним.

И… снова усмехнулся.

Он это серьёзно? Я вопросительно дёрнула бровью. Смотрит так, словно на рынке выбирает для себя корову. Не для себя даже — для своего господина. Во взгляде так и читалось: будь моя воля, купил бы другую. Но делать нечего, придётся довольствоваться этой.

— Она воспитана в лучших традициях Бризантии, — продолжал рекламировать меня «папаша», кажется, напрочь забыв, что такое гордость и чувство собственного достоинства. — Начитана, умна, а потому…

— А потому мне хватит ума не выходить замуж за вашего господина, если он окажется хотя бы вполовину таким же спесивым, как вы, мессир Ивар, — не сдержалась я и получила от Коршуна ещё один взгляд.

Если на меня бройлер недощипанный смотрел с ленцой и плохо скрываемым пренебрежением, то при упоминании богини, которой поклонялись потомки светлых магов, иными словами — вся Бризантия, его лицо искривилось в презрительной гримасе.

— А сейчас, если хотите, можем что-нибудь выпить и отметить вашу первую маленькую победу.

— Сами пейте, — отрезала я. Зачем-то забрав у него вазу (хотя на кой она мне — непонятно), решительно направилась к выходу.

— Сладких снова, принцесса, — пожелал мне на прощание Коршун.

— Жутких вам кошмаров, — ответила я и, прижав к груди свой трофей, захлопнула за собой дверь.

— Хорошо. Берите с собой и его. Но имейте в виду, — по его губам змеёй скользнула усмешка, — в Агатовых чертогах вас буду проверять на невинность и, если окажется, что вы уже не девица, можете сразу распрощаться с мечтами о замужестве, а ваш друг, — сделал ударение на последнем слове Коршун, — распрощается с головой.

Я же говорю, как что, так сразу за топор.

— Сначала без Димки осталась, а теперь вот и без тебя-а-а! — жалобно взвыла подруга.

Я поспешила обнять её и ласково произнесла:

— Без меня — никогда. Я всё уладила. Мы вместе уедем из этой богадельни.

В другую богадельню.

— И долго она будет в неадеквате? — зыркнула я на фрейлину.

Та развела руками.

— К вечеру должно пройти. Я… надеюсь.

Надеется она… До вечера Ульяна может выложить мессиру Коршуну всю нашу подноготную. Кто мы, откуда, как оказались в этом мире кошмаров.