Анна Федорова

Конец марта редко можно обозначить как «приятное время». Да — несомненно весна. Но весна совершенно не реализованная. Идея весны. Набросок завалявшимся огрызком карандаша на грязном холсте. И только гормоны не врут.

А куратор глядит в черное степное небо и все так же безучастно вздыхает: «Одни лишь тернии, тернии, когда же, блять, звезды?»

Говорю: а как же я? А ты еще можешь подстроиться, ты еще будешь нормальной. Это же получалось, что мы с ней ненормальные, так? Что все наше большое счастье — ненормальное.

Знаешь… Ты мужчина моей мечты.

С одноклассниками общение шло туго. Горло стягивалось, руки потели, а сердце наполнялось колючей тревогой. Она знала, что не нравится большинству людей; будто источала какой-то запах, который вынуждал других держаться от неё подальше. Возможно, это начинали разлагаться все непроизнесенные слова, что скапливались внутри неё годами, как невынесенный мусор. Они заставляли ее чувствовать себя пустой и бессмысленной, а в глазах остального мира делали гадкой и неприятной.

Выборг был никому не нужным пограничным городом, а я был никому не нужным пограничным человеком

В реку жизни надо уметь вписаться.
А не искать, где чище

Ведь главное что? Главное, чтобы тебя помнили, не забывали.

На каждых похоронах, при каждой церкви есть такая бабка, которой на ухо Иисус нашептал, как нужно жить. Эта бабка настигает врасплох в самый неподходящий момент. Когда вы решите зевнуть в церкви, рядом обязательно появится бабка в косыночке и вразумит: «Из тебя бесы лезут!».

Что значит «целовать покойника»? Я не каждого живого целую, а здесь вообще мертвый.