Strelka press

Был такой американский урбанист Кевин Линч

Когда мы говорим о некоем замысле города — Риме Ромула или Петербурге Петра, Приене Гипподама или Зеленограде Игоря Покровского, — то этот замысел в реальности всегда, увы, оказывается искаженным, непонятым и утраченным.

В таком случае «город» — это какая-то неразумная, необъяснимая материя, с которой борется ее смысл. Это не смысл города, а попытка привнести смысл в город.

Инструменты можно выбросить, но город выбросить трудно.

В отличие от городов, созданных на основе идеи функциональности, органические города — например, Тель‑Авив, генплан которого придумал основатель органической теории города Патрик Геддес, — чувствуют себя более или менее неплохо, хотя тут нужно учитывать, что их построено значительно меньше.

Они разделили город на каркас, ткань и плазму на основе различий в скорости обновлений этих трех типов. Каркасы меняются веками, ткань — десятилетиями, плазма — годами. С точки зрения практической урбанистики это замечательное достижение.

Адище города
Адище города окна разбили
на крохотные, сосущие светами адки.
Рыжие дьяволы, вздымались автомобили,
над самым ухом взрывая гудки.
А там, под вывеской, где сельди из Керчи —
сбитый старикашка шарил очки
и заплакал, когда в вечереющем смерче
трамвай с разбега взметнул зрачки.
В дырах небоскребов, где горела руда
и железо поездов громоздило лаз —
крикнул аэроплан и упал туда,
где у раненого солнца вытекал глаз.
И тогда уже — скомкав фонарей одеяла —
ночь излюбилась, похабна и пьяна,
а за солнцами улиц где-то ковыляла
никому не нужная, дряблая луна.

У нас был историк, философ, социолог и футуролог Игорь Васильевич Бестужев-Лада. В 1970‑е годы он для нового Генерального плана Москвы делал социологическую модель городского сообщества. Эта работа, к сожалению, осталась не очень востребованной — Генеральный план 1971 года был выстроен на функциональной модели города. Я позволю себе привести цитату из его интервью

Но исследования нашего института показали, кроме того, что 80% ученых были заняты в ВПК, еще 12% — в идеологическом обслуживании власти (марксизм-ленинизм и прочая псевдофилософия) и только 8% занимались реальной наукой. От 60 до 90% ученых (в зависимости от отраслей) вообще были не способны участвовать в научном процессе

Если принять идеи великого французского мифолога Жоржа Дюмезиля, три касты из четырех определяют индоевропейскую цивилизацию.