Владимир Седельник

Не были ли мы, старые знатоки и почитатели прежней Европы, прежней настоящей музыки, прежней настоящей поэзии, не были ли мы просто глупым меньшинством заумных невротиков, которых завтра забудут и высмеют?

Гарри вдруг ощутил, что его свобода — это смерть, что он в одиночестве, что мир каким-то зловещим образом оставил его в покое

мысль, что он волен умереть в любую минуту, была для него не просто юношески грустной игрой фантазии, нет, в этой мысли он находил опору и утешение