Макс Фрай

— С тех пор столько всего случилось, — я изо всех сил старался сформулировать причину своего беспокойства. — А сейчас я чувствую, что снова стал таким, как тогда. Вернее, остался таким же. Словно ничего и не было. Словно в моей груди опять бьется всего одно сердце и нет никакого меча короля Мёнина — помните, его Тень обещала мне, что я больше никогда не буду «слишком живым»? Так вот, она ошибалась: прошло несколько лет, и я опять такой же живой… и такой же глупый, как задолго до нашей встречи! Можно подумать, что не было маленького города возле Кеттари и мертвого Кибы Аццаха, летевшего в пропасть, и наших походов на Темную Сторону, и скольжения сквозь Хумгат, и горячего белого неба, под которым когда-то бродил мой приятель Лойсо, и этого вашего жуткого подарочка, дневника короля Мёнина, который чуть не свел меня с ума… Ничего не было — только пустые сны о невозможных чудесах! Все возвращается, Джуффин. Или это я сам возвращаюсь. И я сам не знаю, почему меня это так настораживает…

— В чем-то ты прав, — мягко сказал Джуффин. — Понимаешь, настоящий путь никогда не бывает движением по прямой. Это тебе не поездка на амобилере на ярмарку в Нумбану. Нет движения вперед, нет пункта назначения, куда надо прибыть в установленный срок. Это куда больше похоже на прогулку по берегу океана в шторм. Одна волна сбивает тебя с ног и уносит в открытое море, а другая выбрасывает на берег. Нет никакой цели, никакой Нумбаны, никакой ярмарки — ничего! Только твоя дурацкая, рискованная прогулка и безжалостные волны, которые увлекают тебя за собой, а в тот момент, когда тебе начинает казаться, что ты уже освоился в океане, снова выбрасывают на берег, и ты обнаруживаешь, что все нужно начинать сначала. Ты говоришь — все возвращается? Так оно и есть. Но не паникуй, парень: со временем ты поймешь, что всякий раз нас выбрасывает на иной берег, и мы начинаем с какого-то другого «начала»…

Впрочем, мечтать о всяческих приятных вещах мне всегда нравилось больше, чем обладать ими…

Все очень просто. Сильному обычно нет дела до окружающих, — объяснил я. — Тот, на чьей стороне сила, старается обходить других людей стороной, чтобы не зашибить ненароком: ему нечего с ними делить, незачем что-то доказывать… Кому доказывать-то, если остальные просто не принимаются во внимание? А слабый вынужден постоянно бороться за место под солнцем: подпрыгивать, расталкивать всех локтями, глотки чужие грызть. И добром такое мельтешение редко заканчивается.

Справедливость не является непременным условием человеческого бытия.

прогуляйся как-нибудь по городу с открытыми глазами

счастье редко идет на пользу могуществу

астоящий путь никогда не бывает движением по прямой

могущество никому не дается навсегда…

огущество никому не дается навсегда…

не имеет никакого значения, что я думаю, поскольку надо просто делать все, на что ты способен, а не гадать, как сложатся обстоятельства