Александр Мень

несется по кругу, все один раз случившееся повторится опять, и ничто не может быть в корне изменено.

Свою силу Он всегда будет стараться скрывать, избегая духовного насилия над людьми

Просветленная трезвость — одна из главных черт Его характера.

Когда Он говорит о вещах необыкновенных, когда зовет

Любовь Божия не навязывает себя, она оберегает человеческую свободу.

так принадлежит Творцу. Самый драгоценный дар Ему — сердце человека. Обряды имеют смысл лишь тогда, когда выражают любовь к Создателю.

"Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли". О чем это говорит? О том самом высшем, апофатическом богословии, которое свойственно и византийским, и древнерусским исихастам в христианстве, и брахманизму, как мы увидим позже, и мистику XVII в

Кто же может созерцать это безымянное таинственное дао? Тот, кто свободен от страстей и видит его чудесную тайну. Далее. Для созерцающего даоса все человеческие категории вторичны. "Когда все люди узнают, что красивое красиво, появляется и безобразное. Когда узнают, что доброе добро, возникает и зло"

Он не доказывает существование дао. Это непонятное начало, но тем более оно реально. Он восклицает, глядя внутренним оком на дао: "Дао - вещь неясная и туманная, в нем заключены вещи. О Бездонное! О Туманное! В нем заключены семена".

Лао-цзы казалось, что распространение такого созерцательного мистицизма автоматически является орудием для просветления людей, для их счастья.