Русский язык отражает быстро меняющиеся гастрономические тренды. Мы привыкли к смузи, фалафелю, бургерным и фуд-кортам. Булочные сменились пекарнями, а колхозные рынки — гастромаркетами. С приходом новых блюд, продуктов и явлений в речи появляются новые названия, но успевают ли за ними лингвисты? Почему в словарях до сих пор нет веганов и когда уже основным станет ударение гастрономи́я? Владимир Пахомов и Александр Садиков в двенадцатом эпизоде третьего сезона говорят о судьбе смузи, брускетт и прочего дефлопе в русском языке. А еще рассуждают, почему нас раздражает глагол кушать, и удивляются булке черного и буханке белого. Также в выпуске: Лисисечные поляны или лисичечные: какие новые прилагательные появились в сезон лисичек? Откуда взялся йогу́рт? А смузи уже есть в словарях? И почему гренка стала крутоном (кстати, гренка или гренок)? Казаки ни при чем: откуда взялось французское бистро? Как в селедке под шубой сошлись Европа и Азия? А оливье какого рода? И ответы на ваши письма: Как связаны русское слово брехать и английское to bark (лаять)? И как на самом деле называли медведя наши предки, если слово медведь для них было эвфемизмом? 🎙«Розенталь и Гильденстерн» выходит по понедельникам. Подписывайтесь на подкаст в Apple Podcasts, Google Podcasts, Castbox. Также мы есть на «Букмейте», «Яндекс.Музыке» и YouTube.

Почему нас так раздражает слово «кушать»? Можно ли сказать «булка черного»? И почему кулинари́я, но гастроно́мия? Принимаемся за слова, связанные с едой