Елена Чхаидзе

Типичный кавказский разбойник мог казаться протореволюционным борцом за свободу против богатых феодалов и иноземных захватчиков.

Роман «Шел по дороге человек» был спасен благодаря своей утонченности и «магическому реализму», оказавшимся не под силу советским цензорам, хотя им и хватало классического образования, чтобы обнаружить подрывное послание, зашифрованное в «Красных башмачках Цатэ».

Мотивы путешествия вширь, описания бесконечного пространства, раздолье, просторы — все это придает русской литературе «имперский периметр».

Петра Вайля «Карта Родины» (2003)

именно в имперских категориях (центр–периферия, свое–чужое, завоеватель–завоеванный) можно рассматривать Грузию в составе союзного государства и в литературе советского и постсоветского периода.

Андрея Битова, «Империю в четырех измерениях» которого Е. Чхаидзе называет «первым признанием русского имперского человека в советские и постсоветские времена

писатель Фазиль Искандер, родившийся в Абхазии. Творчество автора «Сандро из Чегема» — еще одно общее культурное наследие всей исчезнувшей империи.

Казимир Лапчинский, который в 1863 г. первым перевел на польский язык памятник грузинской литературы — поэму «Витязь в тигровой шкуре»)[96]

Первая и самая древняя метафора — поле боя. Эта метафора намекает на угрозу с российской стороны и исторические параллели между Грузией и Польшей. Вторая — бесконечное застолье. Жизнь в Грузии протекает под знаком тамады, вина и чачи, а также отважных, подвыпивших, но, по большому счету, не совершающих опасных аварий водителей. Этот образ Грузии исходит из сходства между грузинской и польской культурой, совпадения менталитетов, прежде всего в культуре сарматизма (идеологии шляхты) с ее традицией больших приемов и щедрых угощений для гостей. При этом хозяева не заботятся о расходах, если они связаны с гостеприимством. Третья метафора связана со второй. Она состоит в аисторической идиллии. Грузия якобы не является высокоразвитой цивилизацией, и ей присуща определенная инфантильность (открытость и сила чувств), но это дает возможность найти в этой стране большую любовь и даже возможность возвращения в прошлое. Четвертая метафора признает Грузию, напротив, точкой пересечения культур, цивилизаций и континентов.

документальнoм сериалe «Tańcząca z Gruzją» [Танцующая с Грузией]